Так холодно…
Не знаешь во что укутаться… А потом пришла дрожь. Нет, не от холода, сама по себе. Дрожали руки: сначала почти незаметно, а потом все сильнее, и тоненький листик в руках трепетал как на ветру. Вдруг пришло осознание того, что я лишь маленький комочек, почти невесомый, забившийся в глубь головы. Еще немного – и я вылечу из головы, покину это тело и полечу. Потом появился страх. Страх что ноги откажут и тело мое упадет на заснеженной улице. Слабость в этих опорах для тела становилась все очевиднее, но падения не произошло. Зато стало тяжело дышать, воздуха катастрофически не хватало, и перед глазами забегали черные пятна. Впереди ничего нет, мрак и безызвестность, и страх. Боли нет, но так не хочется умирать, столько незавершенных дел. Провал.
Жарко. Какие-то люди, совершенно мне незнакомые. Они одеты в черное и тихонько переговариваются, стоя возле… меня. Ящик начинает медленно двигаться в сторону жара, и вот уже я вижу пламя крематория.
Смерть – это не больно. Гореть не больно. Лишь обида на тех людей в черном за то что я их не знаю, за то что они меня похоронили. Ведь я — вот она, я мыслю, а следовательно существую. Или нет?
Теперь я знаю как это – умереть.